Неточные совпадения
«Я не Питер Шлемиль и не буду страдать,
потеряв свою тень. И я не
потерял ее, а самовольно отказался от мучительной неизбежности влачить за собою тень, которая становится все тяжелее. Я уже прожил
половину срока жизни, имею право на отдых. Какой смысл в этом непрерывном накоплении опыта? Я достаточно богат. Каков смысл жизни?.. Смешно в моем возрасте ставить “детские вопросы”».
— Года два уже. Познакомились на бегах. Он — деньги
потерял или — выкрали. Занял у меня и — очень выиграл! Предложил мне
половину. Но я отказался, ставил на ту же лошадь и выиграл втрое больше его. Ну — кутнули… немножко. И познакомились.
То клячонка его, — он ездил на своей лошади в Тифлис и в Редут-Кале, — падала неподалеку Земли донских казаков, то у него крали
половину груза, то его двухколесная таратайка падала, причем французские духи лились, никем не оцененные, у подножия Эльбруса на сломанное колесо; то он
терял что-нибудь, и когда нечего было
терять,
терял свой пасс.
Генеральша, впрочем, и сама не
теряла аппетита, и обыкновенно, в
половине первого, принимала участие в обильном завтраке, похожем почти на обед, вместе с дочерьми.
Неразрывные до тех пор интересы заводовладельца и мастеровых теперь раскалывались на две неровных
половины, причем нужно было вперед угадать, как и где встретятся взаимные интересы, что необходимо обеспечить за собой и чем, ничего не
теряя, поступиться в пользу мастеровых.
— Ага! Ты еще не уйдешь! Ты не уйдешь — пока мне не расскажешь о них — потому что ты любишь… их, а я даже не знаю, кто они, откуда они. Кто они?
Половина, какую мы
потеряли, Н2 и О — а чтобы получилось Н2 О — ручьи, моря, водопады, волны, бури — нужно, чтобы
половины соединились…
Обновление сего феникса объяснялось на этот раз очень просто: стакнувшись с Медиокритским, он так, говорят, распорядился состоянием Полины, что та
потеряла весь свой капитал и
половину имения.
— Не дам, сударь! — возразил запальчиво Петр Михайлыч, как бы
теряя в этом случае
половину своего состояния. — Сделайте милость, братец, — отнесся он к капитану и послал его к какому-то Дмитрию Григорьичу Хлестанову, который говорил ему о каком-то купце, едущем в Москву. Капитан сходил с удовольствием и действительно приискал товарища купца, что сделало дорогу гораздо дешевле, и Петр Михайлыч успокоился.
Укрепленный лагерь, артиллерия, весь обоз достались победителям, и гетман Хоткевич,
потеряв почти
половину своего войска, на другой день поутру, то есть 25 числа августа, бежал со стыдом от Москвы.
Не
теряя времени он перелез чрез плетень, за которым дюжины две ульев, без всякого порядка расставленных, окружали небольшую избушку, до
половины занесенную снегом.
— Всего один. На
половине дороги будет часовня: тут годов с пяток назад
потеряли трех нижегородских купцов; а версты полторы за часовней придет овражек, да небольшой.
До Ивана Даниловича Калиты они имели свой удел, а потом,
потеряв его, при Иване Третьем являются в числе почетных людей Московского княжества и остаются на видном положении до
половины царствования Грозного.
— Нет, батюшка!.. У меня здесь два дома и три лавки, так слуга покорный. Если будут какие поборы, так что ж? лучше отдать
половину, чем все
потерять.
В их службе я
потерял лучшие свои качества и
половину жизни. Тут меня и опоили и разбили на ноги. Но несмотря на то, это было лучшее время моей жизни. В 12 приходили, впрягали, мазали копыты, смачивали чолку и гриву и вводили в оглобли.
Извне Россия была унижена: она потерпела много неудач в делах с поляками, платила херадж, по-нашему поминки, крымскому хану,
потеряла земли при Финском заливе, упустила из рук своих целую
половину Малороссии, добровольно подчинившейся.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую комнату и, не
теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в
половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
Один — рослый, красивый гвардеец Финляндского полка, из сборной гвардейской полуроты, той самой, которая
потеряла во время атаки
половину людей.
С каждым днем узнавая короче этого добродушного, горячего до смешного самозабвения и замечательно талантливого человека, я убедился впоследствии, что одну
половину обвинений он наговорил и наклепал сам на себя, а другая произошла от недоразумений, зависти и клеветы петербургского театрального мира, оскорбленного, раздраженного нововведениями князя Шаховского: ибо при его управлении много людей, пользовавшихся незаслуженными успехами на сцене или значительностью своего положения при театре,
теряли и то и другое вследствие новой системы как театральной игры, так и хода дел по репертуарной части.
«Что тут — все дороги на этот завод?» — думаю и кружусь по деревням, по лесам, ползаю, словно жук в траве, вижу издали эти заводы. Дымят они, но не манят меня. Кажется, что
потерял я
половину себя, и не могу понять — чего хочу? Плохо мне. Серая, ленивая досада колеблется в душе, искрами вспыхивает злой смешок, и хочется мне обижать всех людей и себя самого.
Записки мои
потеряют не только большую
половину своей занимательности, но и большую
половину очевидности, то есть способности изъяснить предмет, о важности которого распространяться не нужно.
Немногие, самые храбрейшие, кое-как успевают еще собрать все свои силы и косноязычно выразить что-то, дающее смутное понятие о их мыслях; но вздумай кто-нибудь схватиться за их желания, сказать: «Вы хотите того-то и того-то; мы очень рады; начинайте же действовать, а мы вас поддержим», — при такой реплике одна
половина храбрейших героев падает в обморок, другие начинают очень грубо упрекать вас за то, что вы поставили их в неловкое положение, начинают говорить, что они не ожидали от вас таких предложений, что они совершенно
теряют голову, не могут ничего сообразить, потому что «как же можно так скоро», и «притом же они — честные люди», и не только честные, но очень смирные, и не хотят подвергать вас неприятностям, и что вообще разве можно в самом деле хлопотать обо всем, о чем говорится от нечего делать, и что лучше всего — ни за что не приниматься, потому что все соединено с хлопотами и неудобствами, и хорошего ничего пока не может быть, потому что, как уже сказано, они «никак не ждали и не ожидали», и проч.
Позднее я уже чувствовал, что редакция перестала бить со мною в унисон, и это делало мою роль корреспондента очень тягостной. А меня все-таки не просили прекратить свои разъезды, и я
потерял на них ни больше ни меньше как три с
половиной месяца.
В
половине шестого на террасе большого дома показался Сергей Сергеич в бухарском халате и в феске с кисточкой. Подгорин, не
теряя ни минуты, пошел к нему и стал прощаться.
Прибывший из Тамбова доктор, которого князь тотчас же отвез в Зиновьево, осмотрев больную, хотя и успокоил Сергея Сергеевича за исход нервного потрясения, но был так сосредоточенно глубокомыслен по выходе из комнаты больной, что его успокоительные речи
теряли, по крайней мере,
половину своего значения. Кроме того, этот жрец медицинской науки, безусловно, запретил говорить с княжной о чем-нибудь таком, что может ее взволновать.
Прусский военачальник направился к Кольберу левым берегом Ворты. Суворов с сотнею казаков переправился вплавь через реку Истцу, сделал ночной переход более чем в 40 верст, подошел к Ландсбергу на Ворте, разбил городские ворота, положил до 50 прусских гусар и сжег
половину моста на Ворте, так что Платен должен был наводить понтоны и собирать местные лодки, через что и
потерял немало времени.
Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк
потерял больше
половины людей.
Павлоградский полк в делах
потерял только двух раненых; но от голоду и болезней
потерял почти
половину людей.